Беседа: сэру Дону Маккалину — 82

«Фотография стала для меня невероятным, щедрым даром, — говорит сэр Дон Маккалин. — Для меня естественно пользоваться камерой. Каждый раз, когда я беру в руки камеру, я предвкушаю процесс съемки». Один из самых уважаемых и общепризнанных фотографов мира, карьера которого длится уже 60 лет, все еще получает удовольствие от своей работы. Его авторству принадлежат прекрасные работы необычайно широкого спектра, начиная с социальной документалистики и военного репортажа и заканчивая портретом, пейзажем и натюрмортом. Многие сказали бы, что такое умение фотографировать — это настоящий дар.

Фотограф родился в районе Финсбери Парк на севере Лондона в семье рабочих. Дислексия стала причиной трудностей, с которыми он столкнулся в школе. Его отец умер, когда Дону было 14 лет. Первые фотографии Маккалин сделал в середине 50-х, когда проходил службу в рядах Королевских ВВС Великобритании, а после возвращения в Лондон он стал фотографировать происходящее в родном районе. Первой опубликованной фотографией Дона стал снимок, на котором были запечатлены члены банды «the Guv'nors», замешанные в деле об убийстве полицейского. Снимок был опубликован в 1959 году в газете The Observer.

Эта фотография стала толчком к быстрому карьерному росту фотографа. Он стал работать с The Observer, а впоследствии стал штатным сотрудником The Sunday Times. Изначально Дон освещал события, происходящие в Британии, при этом особое внимание он уделял трудной жизни бедных и обездоленных. Но затем он стал показывать в фотографиях жестокую реальность конфликтов по всему миру, включая Кипр, Бангладеш и Северную Ирландию, а также гуманитарные катастрофы, такие как голод в Биафре (в настоящее время часть Нигерии).

Его решимость всегда находиться в центре событий не раз ставила под угрозу его жизнь. Во время работы во Вьетнаме в 1968 году он едва избежал смерти, когда пуля попала в камеру, которую он держал перед лицом. Два года спустя он занимался съемками военных действий в Камбодже и был ранен минометной миной. В 1972 году, во время пребывания в Уганде под управлением Иди Амина, где казни были обычным делом, он находился в заключении в течение четырех дней.

В 1984 году он ушел с должности, которую занимал в The Sunday Times, и стал работать над различными фриланс-проектами. Среди них можно отметить проекты об эпидемии СПИДа в Африке, о жизни коренных племен Эфиопии и о Дарфурском конфликте. Он также стал автором серии мрачных и атмосферных пейзажей, которые запечатлел рядом с собственным домом в Сомерсете. Из недавних проектов Дона можно выделить интересное фотоисследование древнеримских артефактов в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

В январе 2017 года сэр Дон был посвящен в рыцари за вклад в развитие фотографии. Даже в возрасте 82 лет он остается преданным своему делу и продолжает работать в самых отдаленных уголках планеты. Совсем недавно он смог найти время, чтобы рассказать нам о своей жизни и работе, а также о новом документальном фильме «Маккалин в Калькутте», во время съемок которого Дон пользовался камерой Canon EOS 5D Mark IV.

Как возникла идея проекта в Калькутте?

«Я давно хотел сделать проект о руинах городов Римской империи на Ближнем Востоке и в Северной Африке, но фильм об этом получился бы скучным. Поэтому я и сказал остальным: "Может, поедем в Калькутту?" Думаю, Canon сильно рисковали, финансируя проект, из которого могло выйти все, что угодно, но я думаю, что нам удалось показать будущим зрителям, насколько же это особенный город».

Почему вы выбрали именно Калькутту?

«Этот город очень сильно повлиял на меня. Я впервые побывал там в 1965 году. В те времена туризм в Индии только зарождался, и других приезжих вокруг просто не было. Невероятные ощущения. Потом я приехал туда в 1971 году, во время войны за независимость Бангладеш. Я умолял The Sunday Times отправить меня туда в сезон дождей, потому что знал, что это будет лучшее время. Во время съемок я сломал две камеры, потому что дождь попал внутрь и залил призмы, но я вернулся и привез с собой 30 катушек пленки с материалом. Это был один из лучших проектов в моей карьере».

Что особенного вы нашли в самом городе?

«Этот город — один из последних в Индии, в котором ярко ощущается борьба за жизнь. Я всегда отзывался о нем, как о самом драматичном городе в мире. Он больше всего напоминает кипящий котел жизни. Звучит высокомерно, но я мог бы даже с закрытыми глазами сделать там отличные фотографии. В любом направлении, куда ни взгляни, там тебя окружают невероятные и особенные люди. Поэтому с точки зрения фотографии приехать в Калькутту — это как открыть сокровищницу, набитую драгоценными камнями».

Изменилась ли Калькутта со времени вашей первой поездки туда?

«Изменилась, но не так сильно. Сразу же после приезда я заметил, что город, надо отдать должное, стал гораздо чище. Да и в целом он выглядит немного менее бедным, чем раньше. Некоторые из наиболее ветхих построек снесли или восстановили. Город встает с колен и движется по направлению к 21 веку. Впрочем, люди все еще стирают прямо на улицах, вокруг бедность и эпидемии, а в городе слишком много людей, он прямо кишит жизнью. Когда город слишком чистый, становится скучно, но это не значит, что жители городов не достойны лучшей жизни. Жители Калькутты точно достойны».

Чувствуете ли вы себя более неловко, чем раньше, когда фотографируете случайных людей на улице?

«Нет, я не чувствую никакой неловкости. Да, фотографирование людей на улице без их на то согласия — это в некотором смысле кража. Конечно, я понимаю это. Да, такие действия правильными не назвать. С другой стороны, я делаю это не из плохих побуждений. Я делаю это потому, что хочу оставить память о существовании людей».

Почему вы фотографировали Калькутту в цвете?

«Раньше я снимал ее в черно-белом режиме, но с Canon EOS 5D Mark IV не воспользоваться цветным режимом было бы преступлением. Новые камеры просто невероятны. Раньше в темноте невозможно было снимать, а теперь можно фотографировать в любое время суток. Иногда, конечно, приходится задумываться о том, чтобы техническая сторона не преобладала над композицией и задумкой. Слишком хорошее качество отдает чем-то рекламным, поэтому не стоит делать на нем акцент в каждой фотографии. Да, это даже забавно, но это правда».

Что вы думаете о цифровой обработке изображений?

«С возможностями современного оборудования в цифровом формате можно поменять вообще все, что угодно. Можно подтасовать все карты; фотография отчасти стала фокусом, на который по невнимательности может повестись любой. Это полезно, если вы работаете в коммерческой организации, которая требует от вас создать изображение определенного типа. Но что касается меня, я придерживаюсь строгого подхода к фотожурналистике. Иногда подобное называют "старой школой". Я играю по старым правилам и всегда ориентируюсь на то изображение, которое сделал изначально».

Раньше вы работали с пленкой, и количество кадров было ограничено. Повлияло ли это на ваш текущий стиль работы?

«Честно скажу, нет. Я знаю, что на карте памяти поместится несколько сотен кадров, и поэтому могу чувствовать себя более свободно. Раньше, конечно, приходилось держать в голове ограниченное количество кадров на катушке с 35-мм пленкой, и я задумывался о ценности кадра каждый раз перед нажатием кнопки. Я не хвалюсь этим, но я всегда фотографировал только самое важное и никогда не тратил пленку просто так. Даже когда появились моторные приводы, и я находился во Вьетнаме, где они были бы очень полезны, я никогда ими не пользовался. Я всегда перематывал кадры вручную».

Что главное в создании хороших документальных или журналистских фотографий?

«Думаю, для того, чтобы серьезно заниматься фотожурналистикой, нужно быть готовым эмоционально, ведь рядом с вами будут страдать люди, и их жизнь будет висеть на волоске. Нужно полностью осознавать это. Я стараюсь работать в одиночку, поэтому сам могу выставлять для себя необходимые границы. Во время подобной работы все время приходится ходить по острию ножа посреди смерти и разрушения. Никому не хочется впоследствии быть раскритикованным за использование жизней других людей ради своей жизни или репутации. Что бы я ни делал в жизни, я всегда делаю это с осторожностью и иногда отношусь к этому даже чересчур трепетно».

Что вы думаете о современной фотожурналистике?

«Это самый важный вопрос из всех, что мне в последнее время задавали, потому что фотожурналистика умирает. Когда я работал в The Sunday Times, меня отправили на Кубу. Я вернулся, и один из моих коллег опубликовал 18 страниц моих кубинских странствий. Потом были 10–12 страниц о Вьетнаме и другие проекты. Конечно, мне очень повезло, но больше такого никогда не произойдет. Молодежь агитируют идти в фотожурналистику, но в этом нет смысла: газеты и журналы гораздо более заинтересованы в мире богатых и гламурных, мире, где главное — это нарциссизм, мире мерзкого слова "селебрити". В своих изданиях они не хотят видеть страдания людей. Это не приносит прибыли владельцам. Фотожурналистика пока не умерла, но ее плотно задвинули на второй план».

Есть ли у вас какой-нибудь совет, который вы могли бы дать начинающим фотожурналистам?

«Молодые люди часто пишут и звонят мне, рассказывая о своих планах, и меня больше всего раздражает, когда они говорят, что хотят быть военными фотографами. Я говорю: "Хорошо, хочешь фотографировать войну — прокатись по бедным районам в городах Англии". Для этого не нужно отправляться на Ближний Восток или куда-либо еще. Социальная война развернулась прямо вокруг нас: посмотрите, сколько вокруг бездомных и нищих, и взгляните, сколько людей попрошайничает возле дверей банков. Эта безграничная бедность — тоже война, и она ничуть не менее значима, чем все остальные».

Привлекает ли вас фотография так же, как и раньше?

«Фотография стала для меня невероятным, щедрым даром. Для меня естественно пользоваться камерой. Я знаю, что ищу, и знаю, как быстро скомпоновать кадр. Каждый раз, когда я беру в руки камеру, я предвкушаю процесс съемки. Мне не так много осталось. Мне 82 года, и в таком возрасте от будущего уже ничего не ждешь. Каждый день я просыпаюсь и понимаю, что тело не слушается, ноги становятся слабее, глаза видят все хуже, а слышу я все меньше. Но я буду бороться до конца. Я перестану фотографировать только тогда, когда умру. Всю свою жизнь я работал над собой, стиснув зубы, и никогда не был полностью доволен своими работами, поэтому мне нужно двигаться дальше».

Какое-то время назад были разговоры о фильме-биографии про вас. Работа над фильмом все еще идет?

«Да, над ним работает компания Working Title. Идею предложил Марк Джордж, мой менеджер, а в роли меня будет выступать Том Харди. Он сам захотел сняться в этом фильме. Фильм находится на стадии производства уже пару лет. Довольно занятно, что один из самых известных актеров в мире хочет сыграть меня, но я не сильно задумываюсь об этом. Если фильм будет готов в следующем году, как они говорят, я буду рад, но не буду первым в очереди на просмотр».

Какие у вас впечатления от посвящения в рыцари?

«Для меня это непонятно. Я не считаю, что достоин таких почестей за свои работы, ведь зачастую я показывал в них страдания других людей. Но я глубоко увлечен фотографией, я снимаю пейзажи и даже натюрморты, так что если это рыцарство за вклад в фотографию, то все нормально. Впрочем, было бы лучше, если бы они посвятили хирурга, который в поте лица трудится в детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит, или кого-то еще. Общество должно признавать именно таких людей. Когда люди называют меня "сэр", я чувствую себя неловко. Для меня награда — это иметь в своем активе изображения, которыми я горжусь, и быть на хорошем счету среди коллег-фотографов. Их уважение для меня многое значит».

Над какими проектами вы планируете работать дальше?

«Завтра мне рано вставать, потому что я улетаю в Париж. Там я буду вести съемку за кулисами модного показа бренда Alexander McQueen. Я постараюсь показать, как множество талантливых людей занимается подготовкой крупного мероприятия, которое обошлось компании в миллионы фунтов. В следующее воскресенье я лечу в Бейрут, а затем пересеку границу с Сирией. Я отправляюсь в Пальмиру, чтобы запечатлеть весь ущерб, нанесенный храмам, которые я фотографировал десять лет назад. Я очень жду этой поездки. Я так взволнован, что по ночам не могу уснуть».