Оставить все позади: Жером Сессини рассказывает об эмоциональном воздействии военной фотографии

Кровавые гражданские войны в Ираке и Сирии. Жестокие восстания в Ливии и Украине. Перестрелки между наркокартелями в Мексике. Это лишь немногие из событий, съемке которых посвящает себя Жером Сессини, фотограф агентства Magnum. И он не из тех фотографов, которые показываются ненадолго, делают несколько снимков и уезжают поскорее. Сессини проводит много времени, иногда по нескольку лет, в эпицентре самых напряженных зон конфликтов, чтобы максимально точно отразить в своих фотографиях реалии местной жизни.

В своем стремлении он оказывается в большой опасности, и можно только представлять, как жестокость и страдания, которые он запечатлел, влияют на его мысли и мировоззрение. Это вопрос, который не стоит игнорировать, ведь еще в 1994 году фотожурналист Кевин Картер из ЮАР покончил с собой. Он говорил, что его постоянно преследуют воспоминания о тех ужасах, свидетелем которых он стал. Сессини старается отстраняться от подобного и говорит: «Конечно, это должно было оказать какое-то влияние на меня, ведь я 15 лет провел среди жестокости и страданий. Но я не знаю, как именно это на меня повлияло. Когда я возвращаюсь домой, я стараюсь оставить все позади. Я не хочу приносить эту жестокость и войны в свой дом, в свою страну и своим близким. Так что я стараюсь абстрагироваться от этого».

Впрочем, он признает, что это нелегко. «Вы знаете, это как шизофрения, потому что приходится очень быстро меняться самому и менять свои взгляды, а иногда это занимает время, — говорит фотограф. — Так что я знаю, что после возвращения с продолжительных съемок мне нужна неделя, чтобы действительно вернуться к нормальному мышлению и мироощущению. Но со временем у меня получается с этим справиться».

Можно подумать, что этот процесс с годами становится все сложнее, что эмоции от пережитых ужасов давят все больше. Но Сессини отмечает, что на деле вновь привыкнуть к обычной жизни становится проще. «10 лет назад это было гораздо сложнее, — вспоминает он. — Но с возрастом и опытом я понял, что мне больше не нужно ничего доказывать; я больше не в погоне за адреналином». Это значит, что переход между жизнью в зонах конфликта и повседневной жизнью уже не кажется таким критичным. «Становится проще проводить черту между этими вещами и не смешивать все в своем восприятии».

Съемка жертв войны уже давно стала призванием Сессини, который по большей части фотографирует на Canon EOS 5D Mark II. «С самого детства меня привлекали фотографии, а в подростковом возрасте я увлекся историей, — рассказывает фотограф. — Я помню, как мы сидели с родителями и смотрели новости из зон военных действий по телевизору. Так что фотография показалась мне лучшим способом одновременно оказаться и в сфере творчества, и в журналистике».

Он не часто называет себя журналистом или фотожурналистом, предпочитая звание фотографа. «Я не хочу относить себя к какой-либо категории, — объясняет фотограф. — Категории ограничивают свободу самовыражения. Некоторые могут сказать: "Этот фотограф — человек искусства, так что он не имеет права находиться в зоне военного конфликта". Или "Этот парень — фотожурналист, так что он не имеет права делать такие фотографии". Поэтому я предпочитаю рассматривать фотографию шире, не ограничивая ее рамками категорий».

В начале своей карьеры на него оказали большое влияние такие американские фотографы как Роберт Франк, Диана Арбус и Ли Фридлендер. «Я считал их примерами для подражания, — говорит Сессини. — Но фотографом, который помог мне понять, что фотография — это тоже язык, стал Марк Коэн. Хотя сейчас у меня другая специализация, тот тип документальной фотографии был источником моего увлечения».

В своем увлечении Сессини в 1998 году переехал из небольшого городка восточной Франции в Париж, где он живет до сих пор. Прошло немного времени, и фотоагентство Gamma дало ему возможность проявить себя, предложив отснять трагический конфликт в Косово. С тех пор Сессини снимал во многих зонах военных действий и конфликтов, включая Ирак (с 2003 по 2008), восстание в Гаити (2004), захват Могадишо исламистскими вооруженными силами и войну в Ливане (2006).

Недавно он опубликовал книгу о контрабанде наркотиков и насилии в городах на границе Мексики и США (2012), а его фотографии конфликта на Украине были удостоены первого и второго приза World Press Photo (2015). Он посвятил время съемкам последствий крушения рейса MH17 в Украине и безжалостных бомбардировок мирного населения в Алеппо.

«Я всегда говорил, что не я выбрал работу в зоне конфликтов, а она меня, — объясняет фотограф. — Каким-то образом я достаточно легко ощущал себя в ситуациях, в которых другие чувствовали обеспокоенность. Конечно, я не из тех, кто ничего не боится и необдуманно идет на любой риск. Но в то же время, когда начинало происходить что-то безумное, у меня всегда находились силы сохранять спокойствие, быстро оценивать ситуацию и двигаться в нужном направлении».

Фотограф выделяет Сирию как очень серьезный вызов. «В Алеппо в 2012 году было не только очень тяжело эмоционально, но и очень опасно, — вспоминает фотограф. — Было настолько страшно видеть большое количество людей, мирного населения, умирающих в госпиталях, это было ужасно, и это отложилось у меня в памяти. В Мексике тоже было очень тяжело. Я провел четыре года, постоянно снимая борьбу наркокартелей за власть, и видел, как много людей и семей попадали под перекрестный огонь».

Слушая об этих опасностях, удивляешься, как Сессини до сих пор жив и может рассказывать обо всем этом. Что это — удача или здравомыслие? «Я всегда осознаю уровень опасности, — отвечает фотограф. — Если фотограф не осознает всей серьезности конфликтной ситуации, его пребывание в ней будет опасно не только для него самого, но и для его коллег и других людей. Так что чувствовать страх — это хорошо. Очень важно использовать его, чтобы устанавливать для себя ограничения. Это как развивать в себе шестое чувство, которое помогает понять, в какое русло пойдет та или иная ситуация. Начинаешь инстинктивно осознавать, когда оставаться дальше становится опасно».

Сейчас фотограф признает, что его внутренний голос все громче кричит об опасности. «Фотографам становится все сложнее выживать в зонах конфликта, потому что с недавних пор мы стали настоящими мишенями. Вероятность того, что тебя похитят, очень высока. Честно говоря, существует много мест, в которые я больше не хочу ехать, потому что там я чувствую себя бесполезным. Например, пока что нет смысла рисковать и отправляться в Сирию или Ирак, потому что я не смогу запечатлеть там ничего стоящего. Жалко это признавать, но я не хочу быть героем, я лучше предпочту остаться в живых».

Но он все еще хочет продолжать работать, и некоторые могли бы назвать подобное призванием. «Было бы слишком амбициозно считать, что я могу изменить мир, — говорит фотограф. — Но некоторые изображения могут помочь лучше понять мир или конкретные ситуации. И я действительно верю в то, что фотографии имеют большее воздействие на людей, чем видео. Они запоминаются и остаются глубоко в сознании людей. Это как очень долгий путь к тому, чтобы затронуть сознание общественности».

«Я считаю, что фотография — это профессия эгоистов. Но я также считаю, что можно этот эгоизм использовать как средство альтруизма, на благо других людей. Здесь очень тонкая грань, но это именно то, что я стараюсь делать».